Я часть той силы что зло творит. «Мастер и Маргарита» Булгаков - Роль эпиграфа - сочинение

Так кто же ты, наконец?
- Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.
"Фауст" И. Гете.

Эпиграфом к роману М. Булгакова "Мастер и Маргарита" являются слова Мефистофеля (дьявола) - одного из персонажей драмы И. Гете "Фауст". О чем же говорит Мефистофель и какое отношение к истории Мастера и Маргариты имеют его слова?
Цитатой из "Фауста" М. Булгаков предваряет появление Воланда; он как бы предупреждает читателя, что нечистая сила в романе занимает одно из ведущих мест.

Слова Мефистофеля в полной мере можно отнести и к булгаковскому персонажу - Воланду (более того, Мефистофель и Воланд, по сути, одно лицо). "Иностранный консультант" действительно хочет зла, он носитель зла по природе своей, а его цвет в романе - черный. Однако свойственно ему и определенное благородство, честность; и порой, вольно или невольно, он совершает добрые поступки (или поступки, приносящие пользу). Воланд делает гораздо меньше зла, чем предполагает его роль. И хотя по его воле погибают люди - Берлиоз, председатель МАССОЛИТа, и бывший барон Майгель, служащий зрелищной комиссии, - их гибель кажется закономерной, так она - результат их собственных деяний.

По воле Воланда горят дома, люди сходят с ума, исчезают на некоторое время... Следует заметить, что пострадавшие от дьявола в романе - по преимуществу, отрицательные персонажи (бюрократы, люди, оказавшиеся на должности, к которой не способны, пьяницы, разгильдяи, наконец, дураки). Булгаков показывает, что всем воздается по заслугам - и не только Богом, но и сатаной.

Ведь главным героям - Мастеру и Маргарите - Воланд помогает и даже исполняет желания Маргариты. Дьявол не только возвращает ей любимого человека, а ему - дом, но даже освобождает по просьбе Маргариты Фриду. После того как Левий Матвей передает Воланду желание Иисуса, сатана награждает Мастера и его любимую: он дарит им вечность. Причем делает это охотно - возникает впечатление, что он только ждал команды.

Да и злые дела дьявола нередко оборачиваются пользой для пострадавших от него людей.

Поэт Иван Бездомный с помощью Воланда осознал, что его стихи абсолютно бездарны. Он принял решение больше никогда не писать. После выхода из клиники Стравинского, Иван становится профессором, сотрудником института истории и философии, начинает новую жизнь.

Побывавший вампиром администратор Варенуха навсегда отучился от привычки лгать и ругаться по телефону, стал безукоризненно вежливым.

Председатель жилищного товарищества Никанор Иванович Босой отучился брать взятки.

Николай Иванович, которого Наташа превратила в борова, никогда не забудет тех минут, когда иная жизнь, отличная от серых будней, коснулась его, долго будет жалеть, что вернулся домой, но все равно - ему есть что вспомнить.

После пожара в доме Грибоедова в разговоре с Воландом Коровьев говорит, что дом будет отстроен заново и что будет этот новый дом лучше прежнего. А место латунских займут достойные люди, настоящие таланты, которые создадут новую литературу, далекую от конъюнктуры.

Да, зло разрушительно, но оно разрушает старое, отжившее. Ведь если этого не сделать - в жизни будут торжествовать рутина и косность.

Воланд, обращаясь к Левию Матвею, говорил: "Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей...". Действительно, что есть добро в отсутствие зла?
Значит, Воланд необходим на земле не меньше, чем бродячий философ Иешуа Га-Ноцри, проповедующий добро и любовь. Добро не всегда приносит благо, равно как и зло - беду. Довольно часто бывает наоборот. Вот потому-то Воланд и есть тот, кто, желая зла, все же творит добро. Именно эта мысль и выражена в эпиграфе к роману.

"Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» Но в этом мире случайностей нет, И не мне сожалеть о судьбе... В. Гребенщиков Несколько слов эпиграфа бывают, как правило, призваны намекнуть читателю на что-то особенно важное для автора. Это может быть и историческое значение изображаемого, и специфика художественного воплощения, и глобальная философская проблема, решаемая в произведении. , Эпиграф романа "Мастер и Маргарита», по сути дела, является краткой формулировкой основной идеи дальнейшего повествования, заключенной в констатации бессилия человека перед высшим законом судьбы и неизбежностью справедливого воздаяния всем живущим относительно их мыслей, эмоций и поступков. Сам же со всеми его сюжетными линиями и их причудливыми поворотами, множеством совершенно разных героев, контрастными пейзажами и импрессионистичными рассуждениями о мелочах повседневности превращается в развернутое, детальное исследование и подтверждение "первоначальной гипотезы». При этом образы, возникающие в сюжетно-фи-лософской картине романа, вписываются в нее столь органично, что не возникает сомнений в их достоверности. Во всех аспектах существования, представленных в романе, идея фатализма и всеобщей "подсудности», заявленная в эпиграфе, постоянно доказывается фактически, меняя свой художественный и сюжетный облик в зависимости от задействованных образов. Так, Бездомный, отказавшийся принять логику зависимости событий человеческой жизни от фактора судьбы, изложенную Воландом в самом начале романа, вскоре сам стал ее жертвой. Другое доказательство подчиненности поворотам судьбы возникает из многочисленных предсказаний будущего людей как следствия их прошлого и настоящего и игнорирование их большинством. Ярким примером тут служит предсказание смерти Берлиоза в деталях, психушки для Бездомного или разговор об "истине» и "добрых людях» между Иешуа и Пон-тием Пилатом.

В то же время на самого разного рода надувательства люди крайне охотно "покупались». "Сеанс черной магии с полным ее разоблачением» в варьете, дурачества Ко-ровьева и Бегемота в "Грибоедове», отправка в Ялту Степы Лиходеева и многое, многое другое, устроенное свитой Волан да для увеселения их господина, вызывало среди людей больше интереса и удивления, чем проявление вселенских закономерностей. В отношении "высоких чувств» тоже существует система объективной оценки. Система эта, при всей своей справедливости, не щадит, однако, человеческих мелочных слабостей. "Без драм, без драм!» - говорит раздраженный Азазелло Маргарите в Александровском саду, меньше всего задумываясь о ее переживаниях. Истинное искусство также было оценено по достоинству. Тут выясняется, что люди не в состоянии даже придумать достойную награду, что она неизбежна, как и наказание, и имеет те же источники.

"Исполнитель» в лице Аза зелло в результате вынужден предлагать эту награду так, чтобы не было вообще никакой возможности отказаться. Носителем и воплощением идеи бесстрастного судьи в романе выступает Воланд. Он имеет право наказывать и награждать, определять соразмерность причины и следствия, учитывая индивидуальность героев или ее отсутствие. Такие, как Маргарита, эти испытания выдерживают; такие, как Римский, Варенуха, Аннушка, Тимофей Квасцов и многие другие, - нет... Манера поведения Воланда происходит отнюдь не от "доброты душевной». Он сам подвластен закону, вершителем которого является, только в значительно меньшей степени, чем все другие персонажи. "Все будет правильно, на этом построен мир», - говорит он, намекая на то, что и судьба сатаны должна в итоге вписываться в это построение. Исполнение желания Маргариты о прощении Фриды - неожиданное исключение, случайность непредусмотренная и малозначительная - свидетельствует о том, что даже дьявол не способен предвидеть все. Преимущество Воланда - в его признании верховенства закона жизни над всеми и соответствующей оценке своих возможностей. Отсюда и некоторая афористичность речи и непререкаемо-утвердительные интонации.

Его реплики звучат как аксиомы: "Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас, сами предложат и сами все дадут», "...зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?» В итоге становится очевидно, что философская сущность эпиграфа, рассмотренная со многих различных позиций в действии романа, получила фактическое подтверждение в эпилоге. Факты, явившиеся результатом "исполнения приговора» (покой Мастера и Маргариты, освобождение Пилата, переоценка ценностей Бездомным, переполох среди московских обывателей), лучше всего доказывают верность мысли, заключенной в строках эпиграфа.

Как скачать бесплатное сочинение? . И ссылка на это сочинение; «Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» уже в твоих закладках.

Дополнительные сочинения по данной теме

христианскую основу

Коллекция сочинений:” Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»

Но в этом мире случайностей нет,

И не мне сожалеть о судьбе…

В. Гребенщиков

Несколько слов эпиграфа бывают, как правило, призваны намекнуть читателю на что-то особенно важное для автора. Это может быть и историческое значение изображаемого, и специфика художественного воплощения, и глобальная философская проблема, решаемая в произведении. ,

Эпиграф романа” », по сути дела, является краткой формулировкой основной идеи дальнейшего повествования, заключенной в констатации бессилия человека перед высшим законом судьбы и неизбежностью справедливого воздаяния всем живущим относительно их мыслей, эмоций и поступков.

Сам же роман со всеми его сюжетными линиями и их причудливыми поворотами, множеством совершенно разных героев, контрастными пейзажами и импрессионистичными рассуждениями о мелочах повседневности превращается в развернутое, детальное исследование и подтверждение” первоначальной гипотезы». При этом образы, возникающие в сюжетно-фи-лософской картине романа, вписываются в нее столь органично, что не возникает сомнений в их достоверности.

Во всех аспектах существования, представленных в романе, идея фатализма и всеобщей” подсудности», заявленная в эпиграфе, постоянно доказывается фактически, меняя свой художественный и сюжетный облик в зависимости от задействованных образов.

Так, Бездомный, отказавшийся принять логику зависимости событий человеческой жизни от фактора судьбы, изложенную Воландом в самом начале романа, вскоре сам стал ее жертвой.

Другое доказательство подчиненности поворотам судьбы возникает из многочисленных предсказаний будущего людей как следствия их прошлого и настоящего и игнорирование их большинством. Ярким примером тут служит предсказание смерти Берлиоза в деталях, психушки для Бездомного или разговор об” истине» и” добрых людях» между Иешуа и Пон-тием Пилатом. В то же время на самого разного рода надувательства люди крайне охотно” покупались».” Сеанс черной магии с полным ее разоблачением» в варьете, дурачества Ко-ровьева и Бегемота в” Грибоедове», отправка в Ялту Степы Лиходеева и многое, многое другое, устроенное свитой Волан да для увеселения их господина, вызывало среди людей больше интереса и удивления, чем проявление вселенских закономерностей.

В отношении” высоких чувств» тоже существует система объективной оценки. Система эта, при всей своей справедливости, не щадит, однако, человеческих мелочных слабостей.” Без драм, без драм!» - говорит раздраженный Азазелло Маргарите в Александровском саду, меньше всего задумываясь о ее переживаниях. Истинное искусство также было оценено по достоинству. Тут выясняется, что люди не в состоянии даже придумать достойную награду, что она неизбежна, как и наказание, и имеет те же источники.” Исполнитель» в лице Аза зелло в результате вынужден предлагать эту награду так, чтобы не было вообще никакой возможности отказаться.

Носителем и воплощением идеи бесстрастного судьи в романе выступает Воланд. Он имеет право наказывать и награждать, определять соразмерность причины и следствия, учитывая индивидуальность героев или ее отсутствие. Такие, как Маргарита, эти испытания выдерживают; такие, как Римский, Варенуха, Аннушка, Тимофей Квасцов и многие другие, - нет…

Манера поведения Воланда происходит отнюдь не от” доброты душевной». Он сам подвластен закону, вершителем которого является, только в значительно меньшей степени, чем все другие персонажи.” Все будет правильно, на этом построен мир», - говорит он, намекая на то, что и судьба сатаны должна в итоге вписываться в это построение.

Исполнение желания Маргариты о прощении Фриды - неожиданное исключение, случайность непредусмотренная и малозначительная - свидетельствует о том, что даже дьявол не способен предвидеть все.

Преимущество Воланда - в его признании верховенства закона жизни над всеми и соответствующей оценке своих возможностей. Отсюда и некоторая афористичность речи и непререкаемо-утвердительные интонации. Его реплики звучат как аксиомы:” Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас, сами предложат и сами все дадут»,” …зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?»

В итоге становится очевидно, что философская сущность эпиграфа, рассмотренная со многих различных позиций в действии романа, получила фактическое подтверждение в эпилоге. Факты, явившиеся результатом” исполнения приговора» (покой Мастера и Маргариты, освобождение Пилата, переоценка ценностей Бездомным, переполох среди московских обывателей), лучше всего доказывают верность мысли, заключенной в строках эпиграфа.

» «Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»

К сожалению, пока мы так и не получили настоящего «Фауста» на русском языке. Это заявление может быть воспринято некоторыми читателями с возмущением. Как же так?! Уж кому-кому, а «Фаусту», казалось бы, повезло. Его переводил не только педантичный Холодковский, но и такой мастер слова, как Фет. А уж перевод Бориса Пастернака вообще принято считать чуть ли не идеальным. Однако так могут рассуждать лишь те, кто не читал оригинала. Впервые некоторые сомнения зародились у меня, когда во время дружеской пирушки летом 1976 года на левом берегу Дона немецкие ребята-студенты спели нам знаменитую «Песенку Гретхен». Помните, у Пастернака:
Король жил в Фуле дальной,
И кубок золотой
Хранил он, дар прощальный
Возлюбленной одной…
Эдакий сентиментально-слезливый романсик пухленькой немецкой бюргерши. Но в устах немцев он зазвучал мрачной тевтонской балладой. И передо мною сразу встал суровый средневековый замок Майссена, где нам довелось побывать на экскурсии. Когда позже я сравнил перевод Пастернака с оригиналом, то был не просто разочарован – раздражён залихватским пренебрежением переводчика к автору. И это при том, что Борис Леонидович – один из моих любимейших поэтов. Но работа «под заказ» и к сроку сделала своё дело. Перевод Пастернака не передает ни духа, ни буквы оригинала. Что не умаляет определённых достоинств пастернаковской работы.
Не хочу никого утомлять тщательными критическими изысканиями и сравнениями. Оно бы полезно, да не к месту. Но вот хотя бы такое замечание: ни в одном из русских переводов авторы не сохранили и даже не пытались сохранить игру слов, которая постоянно встречается в стихах Гёте. Например, в одном из мест «Фауста» повествуется, как зритель после спектакля бежит к карточному столу. Каламбур небогатый, но явный: в одной строке стоят Schauspiel (спектакль, представление) и Kartenspiel (карточная игра). В русском чрезвычайно трудно сохранить это в рамках одной строки, и я прибег к внутренней рифме:

Едва актёры на поклон – те мчатся в карточный салон,
В объятья шлюх торопятся другие…
Томить и мучить их какой резон?
Чего вам надо, музы дорогие?

В другом месте Директор призывает Поэта разбивать пьесу на части, чтобы сделать её более живой. Обыгрываются два значения слова Stueck – пьеса и часть, кусок. Директор призывает давать «штюк» по «штюкам». И здесь, по-моему, переводчик обязан хоть в лепёшку разбиться, а что-то адекватное найти! Хотя бы типа – «Стремишься к почестям – Давай всё по частЯм». И так далее. Причём ежели в приведённых отрывках игра слов не несёт серьёзной смысловой нагрузки, то в отрывке о пиратстве, например, переводчики не замечают явного издевательства Мефистофеля над Троицей

Man fragt ums Was, und nicht ums Wie.
Ich muesste keine Schifffahrt kennen:
Krieg, Handel und Piraterie,
Dreieinig sind sie, nicht zu trennen

(Интересуются тем, Что, а не тем, Как.
Я не знаю никакого мореплавания:
Война, торговля и пиратство -
Они триедины, их не разлучить).

Между тем подчеркнуть бесовскую натуру через бесовскую же речь крайне необходимо:

Что – важно, а не как возьмёшь;
На мореплаванье взгляни ты:
Война, торговля и грабёж,
Как Троица Господня, слиты.

В общем, ясно одно: «Фауста» невозможно шустренько перевести на русский. Это – труд не одного десятилетия. Труд подвижника. Талантливого подвижника. Может быть, даже гениального. Я на это не претендую. Не претендую и на состязательность, представляя на суд читателя свой перевод сцены встречи Фауста и Мефистофеля в рабочем кабинете. Скорее, предлагаю поразмыслить над ПОДХОДОМ к делу.

РАБОЧИЙ КАБИНЕТ

Мефистофель, одетый на манер путешествующего схоласта, как только туман оседает, выступает из-за печи.

ФАУСТ:
Что за свинью мне пудель подложил!

МЕФИСТОФЕЛЬ:
Салют учёному! Я, право, еле жив:
Мне жару задали вы нынче славно.

ФАУСТ:
Как звать тебя?

МЕФИСТОФЕЛЬ:
Незначащий вопрос,
Я мыслю, для того, кто слово презирает,
Не принимает видимость всёрьёз
И только в сущность глубоко вникает.

ФАУСТ:
О сущности подобных вам
Верней прочесть по именам.
Они-то не солгут, что ты за дух:
Растлитель, враль иль повелитель мух.
Так кто же ты?

МЕФИСТОФЕЛЬ:
Часть силы, что всегда
Творит добро, желая всем вреда.

ФАУСТ:
И что сия загадка означает?

МЕФИСТОФЕЛЬ:
Я дух, который вечно отрицает!
И с правом; ведь живущее тем ценно,
Что через время сгинет непременно;
Так лучше б ничему не возникать.

Своей родной стихией я б назвал.

ФАУСТ:
Ты цел, а сам представился как часть...

МЕФИСТОФЕЛЬ:
И правду скромную сказал тебе сейчас.
Мир дури человечьей мне знаком:
Вы мыслите себя лишь целиком.
Я – часть от части той, что всем была,
Часть тьмы, что свет собою родила,
А гордый сын в желании простора
Стремится мать свою согнать с престола.
Но только зря: ведь сколько б ни пытался –
Как был он при телах, так и остался.

С телами свету и конец придёт.

ФАУСТ:

И с мелких пакостей начать решил.

МЕФИСТОФЕЛЬ:
Признаться, толком я и их не довершил.
Небытию бросает вызов свой
Пустышка, мир ваш глупый и смешной.
За дело брался я со всех сторон,
Ему пытаясь нанести урон
Волною, бурей, тряскою, огнём –
А в результате всё на месте в нём!
А взять ублюдков, что звериный род,
Что человечий: нету больше сил,
Так много я уже их истребил!
Но молодая кровь на смену им идёт.

В холодном, жарком, в мокром и сухом!
Спасибо, в пекло можно, мне вернуться,
Иначе и не знал бы, где приткнуться.

ФАУСТ:
Так ты творящей силе вечной,
Благой, целительной, живой,
Охвачен злобой бесконечной,
Кулак бесовский тычешь свой!
Рождённый хаосом и тьмою,
Найди себе полегче путь!

МЕФИСТОФЕЛЬ:
Обсудим это мы с тобою,
Но только позже как-нибудь.
Теперь отпустишь ли меня ты?

ФАУСТ:
А в чём вопрос? Бывай здоров
И забегай, мой друг заклятый,
Под сей гостеприимный кров.
Вот дверь, а можешь из окна,
Да и в трубу тебе не ново.

МЕФИСТОФЕЛЬ:
Признаюсь честно, есть одна
Помеха для пути любого –
Знак чародея над твоим порогом.

ФАУСТ:
Смущён ты пентаграммой? Но прости:
Она закрыла вспять тебе дорогу –
А как же ты сумел сюда войти?

МЕФИСТОФЕЛЬ:
Ты лучик до конца недотянул –
Вперёд черти от чёрта звёзды лучше!

ФАУСТ:
Вот, право же, какой счастливый случай!
Так ты, сдаётся, у меня в плену?

МЕФИСТОФЕЛЬ:
Да, пёс вбежал и знака не приметил.
Теперь же дело по-другому:
Не может выйти бес из дому.

ФАУСТ:
А как насчёт побега из окОн?

МЕФИСТОФЕЛЬ:
У духов и чертей один закон:
Как ты вошёл, так ты и выйди вон.

КОММЕНТАРИЙ К ПЕРЕВОДУ
ОТРЫВКА ИЗ «ФАУСТА»

1. Начнём с ремарки:
«Мефистофель, одетый на манер путешествующего схоласта, как только туман оседает, выступает из-за печи».
В оригинале -
Mephistopheles tritt, indem der Nebel faellt, gekleidet wie ein fahrender Scholastikus, hinter dem Ofen hervor.

Пришлось слегка переставить смысловые части: в оригинале кусок о схоласте шёл ПОСЛЕ оседающего тумана. Я позволил себе убрать возникающую двусмысленность: «как только туман оседает, одетый на манер путешествующего схоласта». Невольно получается, что туман одет как схоласт.

2. ФАУСТ:
* Что за свинью мне пудель подложил!*

Казалось бы, довольно простая реплика Фауста –
Das also war des Pudels Kern!
(буквально – «стало быть, вот в чём было ядро пуделя!») -

И переводится довольно просто. Смысл её – вот что скрыто под личиной пуделя. У Пастернака:
«Вот, значит, чем был пудель начинён!»

Вроде бы замечательно точно. На деле же такой перевод не передаёт духа оригинала. Не случайно выражение - «Das also war des Pudels Kern!» - стало крылатой фразой в немецком языке и используется не менее часто, чем фразеологизм, перифразом которого она является. В немецком языке существует ряд фразеологизмов со словом Kern. Например, j-m steckt ein guter Kern: «у кого-либо хорошее нутро». Или поговорка - Ein guter Kern steckt sich oft in einer rauhen Schale: и под неказистой скорлупой часто скрывается сладкое ядрышко. То есть Гёте иронически переосмысливает народное «доброе нутро» в пакостный сюрприз, скрытый в пуделе, «гутер керн» в «пудельс керн». Именно эта ирония великого немца не замечается его переводчиками. Кстати, сейчас нередко немцы смешивают гётевское и народное, говоря: hier steckt des Pudels Kern! (вот в чём дело, вот где собака зарыта), где "ядрышко" уже используется в нейтральном смысле.

Мне пришлось пожертвовать буквалистикой ради передачи гётевского замысла. «Подложенная свинья», в принципе, соответствует иронии Гёте, его каламбурному переосмыслению народного «доброго ядрышка». Хотя, разумеется, вызовет бурю возмущения у педантичных толмачей.

Впрочем, если говорить о буквалистике, был у меня и иной вариант, ФОРМАЛЬНО соответствующий тексту «Фауста»:

*ФАУСТ
Вот что за ядрышко у пуделя в нутре!
Блуждающий схоласт? Однако же забавно.

МЕФИСТОФЕЛЬ:
Салют учёному! Я чуть не угорел:

Однако ПОДТЕКСТ фразы теряется. А для меня более важна ХУДОЖЕСТВЕННАЯ точность. К тому же, если некоторую "вольность" в финале "основного" варианта перевода можно простить за счёт попытки передать каламбур, то здесь, увы, этим не "отмажешься".

Другой вариант ещё более точен:

*ФАУСТ
Так вот что в брюхе прятал пулелёк!
Блуждающий схоласт? Однако же забавно.

МЕФИСТОФЕЛЬ
САлют учёному! Я весь вспотел и взмок:
Клянусь, вы жару задали мне славно.

Почему я говорю, что этот вариант - один из наиболее точных?
Чтобы понять, "перепрыгнем" сразу к четвёртой строке.
В оригинале:

Ihr habt mich weidlich schwitzen machen –
(Вы заставили меня основательно попотеть).

В этом варианте - В ЕДИНСТВЕННОМ - удалось передать именно указание на то, что Мефистофель вспотел. Четвёртая строка фактически варьирует и шире растолковывает это утверждение Мефистофеля. Сравните - "Вы заставили меня основательно попотеть" и "Вы жару задали мне славно". Почти буквализм)).

Итак, мы видим, что вторая часть четверостишия в этом переводе передана самым удачным и точным образом. Почему же я не выбрал именно этот вариант? Всё потому же: пропадает каламбур первой строки.

Был и ещё один вариант, довольно забавный:

*ФАУСТ:
Ну-с, кто зарыт в собаке, поглядим!
Блуждающий схоласт? Однако же забавно.

МЕФИСТОФЕЛЬ:
Мой пламенный салют, учёный господин!
Клянусь, вы жару задали мне славно*.

Каламбур хорош: вместо «вот где собака зарыта» - «вот кто зарыт в собаке». Но, во-первых, в немецком языке есть уже фразеологизм hier ist das Hund begraben (здесь зарыта собака), но Гёте ведь не использовал его. Во-вторых, теряется связь с предыдущим эпизодом, где Фауст заклинает чёрного пуделя, и вместо собаки появляется Мефистофель с предложением своих услуг. Так что какое тут «поглядим»? Всё уже и без того видно.

Был и ряд вариантов в традиционном стиле, которые я отверг ввиду их тривиальности:

*«Ага, так вот в чём пуделя секрет!»
(«Учёному мой пламенный привет!»)*

*«Так вот что в пуделе начинкой подают!»
(«Учёному - мой пламенный салют!»)*

*"Так вот чем нынче фаршируют пуделей!"
("Мой пламенный салют учёному! Ей-ей,
Вы жару задали мне нынче славно")*

"Ей-ей" меня, честно говоря, покоробило. Не люблю необязательных междометий ради рифмы.

Так что, перебробовав многое, всё же я остановился на каламбуре со свиньёй.

3.
*Блуждающий схоласт? Однако же забавно*.

У Пастернака – совершенно дикое предположение:

Скрывала школяра в себе собака!

«Школяр» и «схоласт» (тем паче странствующий) – это, как говорят в Одессе, две большие разницы:

Ein fahrender Skolast? Der Kasus macht mich lachen.

Уж конечно, ежели бы Мефистофель явился к Фаусту школяром, то и разговора на равных быть бы не могло. Непростительная небрежность переводчика.

4. МЕФИСТОФЕЛЬ:
*Салют учёному!*

В оригинале:
Ich salutiere den gelehrten Herrn!

У Пастернака –
Отвешу вам почтительный поклон!

Что совершенно не соответствует ни оригиналу, ни характеру Мефистофеля, а диктуется лишь стремлением срифмовать третью строку с первой. У Гёте буквально – «Я салютую учёному господину!». Мне кажется, Гёте неспроста подобрал именно слово «салютовать». Помимо прямого «приветствовать» (авэ, цезарь, моритури тэ салютант»), это словечко носит явный оттенок огня (салют, шутиха, фейерверк). Некоторые критики заметили мне, что это звучит «по-пионерски». Что само по себе неплохо: дополнительная ирония… А ежели серьёзно, такие ассоциации появляются только у читателей, воспитанных в советские годы. Это пройдёт. Тем паче что сами пионеры и название организации, и название приветствия переняли у предшествующих поколений.

5.
*Часть силы, что всегда
Творит добро, желая всем вреда* -

Ein Teil fon jener Kraft,
Die staets das Boese will
Und staets das Gute schafft
(Часть той силы, которая постоянно желает зла и постоянно творит добро).

В данном случае вместо «зла» я использую «вред», что по сути соответствует «злу», хотя и менее глобально. Но всё-таки - определённая вольность переводчика.

Любопытно также, что у немцев между словами "благо" и "добро" фактически нет разницы. Для них это одно и то же - «das Gute».

Гёте, в принципе, обыграл крылатые слова из вольтеровского «Задига»: «Нет такого зла, которое не приносило бы добра, и такого добра, которое не приносило бы зла».

Но русский язык в этом смысле оказывается глубже и богаче. Для русского человека "благо" и "добро" - не одно и то же. Так, Михаил Булгаков эпиграфом к роману "Мастер и Маргарита" берёт точный прозаический перевод из гётевской сцены "Кабинет Фауста":

"...так кто ж ты, наконец?
- Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо".

Для перевода "das Gute" используется именно слово "благо", а не "добро". Причём Михаил Афанасьевич настолько педантичен, что не использует даже поэтический перевод Холодковского или прозаический - Соколовского, хотя и там, и там речь тоже идёт именно о благе.

У Н.Холодковского:
«ФАУСТ
…Так кто же ты?
МЕФИСТОФЕЛЬ
Часть вечной силы я,
Всегда желавшей зла, творившей лишь благое».

У А.Соколовского:
"Фауст. ...Который ты из них?
Мефистофель. Я частица той силы, которая постоянно стремится делать зло, а совершает только благо".

Отказ Булгакова от представленных переводов носит прежде всего стилистический характер. У Холодковского всё-таки не "благо", "а "благое", а Михаилу Афанасьевичу нужна абсолютная точность формулировки. У Соколовского же вопрос Фауста предваряется перечислением разных обозначений дьявола, а затем следует вопрос: "Который ты из них?". То есть возникает излишняя необходимость приводить в эпиграфе предыдущий перечень.

Но в целом Булгаков следует в русле русской традиции.

А какая разница? – может спросить читатель. Что благо, что добро – всё равно речь идёт о чём-то светлом и хорошем. Однако это не совсем так. Между добром и благом существует существенное различие.

Благо включает в себя понятие не только и не столько о добре, сколько о пользе, о выгоде, об изменениях к лучшему. Философ бы сказал, что понятие блага – не категорический императив. Говоря проще, представление о благе не ограничено жёсткими моральными рамками. Ведь не случайно же говорят: что благо для одних, то для других – несчастье. То есть благо стоит вне моральных категорий.

Простой пример. Если в одной стране – страшная засуха, а в другой – прекрасные погодные условия и собран богатый урожай, то несчастье граждан первой страны оборачивается благом для граждан второй, поскольку они могут выгодно продать пострадавшим плоды своих трудов. Другой пример. Убийство тирана – дело благое, но никак не доброе. Добро по определению не может быть «плохим». Добро находится вне зла. С точки зрения блага оно может даже казаться жестоким, несправедливым, глупым, вредным. Не случайно же на протяжении веков ведутся горячие споры по поводу смертной казни. Ведь её отмена – это доброе дело. Но является ли оно благом для общества? Справедливо ли проявлять милость к маньяку, зверски убившему и расчленившему несколько десятков человек? Вопрос этот и по сей день остаётся открытым.

Вот потому Булгаков тоже переводит "das Gute" именно как благо. Потому что Воланд со свитой творит как раз вовсе не добро, а благо.

И всё же я выбрал именно слово "добро". Так яснее и острее тот парадокс, который заключён в словах Мефистофеля".

6.
*МЕФИСТОФЕЛЬ:
Итак, что вы грехом привыкли звать:
Опустошенье, зло, напасть, развал –
Своей родной стихией я б назвал*.

В оригинале:
So ist denn alles, was ihr Suende,
Zerstoerung, kurz, das Boese nennt,
Mein eigentliches Element
(Итак, всё, что вы называете грехом,
Разрушением, короче, злом,
Есть моя непосредственная стихия).

Замечу, что сначала я позволил себе перевести «элемент» как «часть»:

Развал, опустошенье, зло, напасть -
Всё это есть моя существенная часть.

Фауст:
Ты часть назвал - а в целом что ты есть?

Мефистофель:
Лишь правду скромную я излагаю здесь.

Однако один из моих критиков, господин Третьяк-Неизвестных, справедливо заметил, что «элемент» означает «стихия, среда» – огонь, вода, земля, воздух в представлении средневековых схоластов. Mein eigentliches Element – «моя родная стихия» (Зло). Но ни в коем случае не «моя существенная часть».

Я возразил, что слово Element также означает «составная часть»: убедиться в этом несложно, открыв немецко-русский словарь.

И всё же по зрелом размышлении вынужден был признать, что мой оппонент прав. Ошибка состояла в том, что по невнимательности своей я неверно перевёл строку -

Du nennst dich einen Teil, und stehst doch ganz vor mir?
(Ты называешь себя частью, а стоишь передо мною весь, полностью?)

В моём переводе -

*Ты часть назвал...*,

Хотя точно надо - "Ты назвал СЕБЯ ЧАСТЬЮ".

Отсюда и ошибочная связка с предыдущей строкой - "всё это есть моя существенная часть" и далее "ты часть назвал, а в целом что ты есть". Между тем Мефисто назвал не свою часть, а себя частью злой силы.

Так что выражаю запоздалую благодарность господину Третьяку-Неизвестных.

Кстати, у Пастернака последняя фраза переведена и длинно, и коряво:

Ты говоришь, ты – часть, а сам ты весь
Стоишь передо мною здесь?

Не представляю, как такой великий художник и мастер мог позволить себе столь чудовищное косноязычие – три «ты» в одной строке!

7.
*МЕФИСТОФЕЛЬ:
От тел исходит он, и блеск им придаёт,
И тело для него преградой служит;
А в недалёком будущем к тому же
С телами свету и конец придёт*.

Я позволил себе каламбур насчёт «конца света», отсутствующий в оригинале (Und mit den Koerpern wird"s zugrunde gehn). Но уж больно к месту! Пиши Гёте по-русски, он бы тоже мимо не прошёл. Я так думаю.

8.
*МЕФИСТОФЕЛЬ:
Хоть ты взбесись, всё хуже год от году!
Куда ни кинь – на сушу, в воздух, в воду,
Одни ростки, зародыши кругом,
В холодном, жарком, в мокром и сухом!*

Насчёт «взбесись»: в оригинале - man moechte rasend werden. У rasend есть значение «бешеный», то есть одержимый бесом. Но в русском эта связь куда отчётливее и при переводе выигрышнее.

Господин Третьяк-Неизвестных замечает в связи с переводом этого отрывка:

«А «куда ни кинь» – чего «ни кинь»? Взгляда? Довольно корявый эллипсис».

Замечание совершенно несостоятельно. Открываем фразеологический словарь русского литературного языка А. Фёдорова (1995 г.): «Куда ни кинь - 1.За что ни возьмись, к чему ни обратись. – Куда ни кинь, на эстетику натыкаешься. (Писарев. Реалисты). 2. Вокруг, повсюду, везде. – Куда ни кинь – заводы стоят, фабрики стоят, студенты не учатся… (М. Юдалевич. Пятый год).

9.
*ФАУСТ:
Теперь я понял род твоих занятий милых!
Свершить великое Злодейство ты не в силах,
И с мелких пакостей начать решил*.

Господин Третьяк-Неизвестных замечает по поводу этих строк:
"«Занятий милых» – здесь прилагательное «милых» оправдано только необходимомтью рифмы с «силах». У Гёте wuerd’gen Pflichten. Переводить не буду, так как очевидно, что вы знаете язык. Иначе говоря, вы грешите тем же, чем грешили ваши предшественники, включая Пастернака".

На что я дал следующее пояснение:
"Давайте вновь поразмышляем. «Вюрдиг» - достойный, почтенный. Совершенно понятно, что этот эпитет Фауст мог использовать ТОЛЬКО В ИРОНИЧЕСКОМ И ДАЖЕ САРКАСТИЧЕСКОМ СМЫСЛЕ. Вы правы в том смысле, что, сохранив его в русском, мы сохранили бы, собственно, и эту иронию. Я попытался сделать это с другим эпитетом, не разрушающим, по-моему, авторского замысла. Так что дело не столько в вынужденной рифмовке, сколько в смысловой адекватности.
Однако я принимаю ваше замечание и постараюсь перевести эти строки ближе к оригиналу. Это не стоит огромных трудов, а перевод от подобных правок только выигрывает".

Правда, пока переводить наново не стал. Не то чтобы сложно; просто руки не доходят. Да и мои возражения мне кажутся вполне обоснованными.

10.
*МЕФИСТОФЕЛЬ:
Ты лучик до конца не дотянул –
Вперёд черти от чёрта звёзды лучше!*

Естественно, «чертить от чёрта» – опять одна из моих немногих вольностей. Ну, слаб человек… Хотя в остальном, как может убедиться читатель, владеющий немецким языком, в переводе я стараюсь быть педантичным до буквализма.

11.
*ФАУСТ:
Нежданные удачи есть на свете!

МЕФИСТОФЕЛЬ:
Да, ПЁС вбежал и знака не приметил.
Теперь же дело по-другому:
Не может выйти БЕС из дому.

Не смог удержаться и заменил «пуделя» псом (в оригинале - Der Pudel merkte nichts, als er hereingesprungen - Пудель ничего не заметил, когда впрыгнул внутрь). Но как упустить РУССКОЕ созвучие слов «пёс» и «бес»?! Приходится порою выбирать между буквой и духом произведения.

12.
*ФАУСТ:
А как насчёт побега из окОн?

МЕФИСТОФЕЛЬ:
У духов и чертей один закон:
Как ты вошёл, так ты и выйди вон*.

Да, к концу совсем распоясался! Каламбурчики покатили. Причём – уже в ходе последнего редактирования. Прости, дядюшка Йоханн…

«…так кто же ты наконец? Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.» «Мастер и Маргарита» - поздний вариант заголовка романа. Варианты: «Чёрный маг», «Сатана», «Чёрный богослов», «Князь тьмы». Эпиграф – слова Мефистофеля из трагедии И.Гёте «Фауст», и соотносятся они с Воландом. Тема Воланда занимает в романе одно из главных мест. Слово «чёрт» употребляется около 60 раз. Воланд - это дьявол, сатана, "князь тьмы", "дух зла и повелитель теней" (все эти определения встречаются в тексте романа).

Имя Воланд взято из поэмы Гёте «Фауст», где оно упоминается лишь однажды и в русских переводах обычно опускается. Так называет себя Мефистофель в сцене Вальпургиевой ночи, требуя от нечисти дать дорогу: "Дворянин Воланд идет!". Основное слово "Faland" (обманщик, лукавый) употреблялось в смысле « черт». Булгаков использовал это имя: после сеанса черной магии служащие театра Варьете пытаются вспомнить имя мага: "Во... Кажись, Воланд. А может быть, и не Воланд? Может быть, Фаланд". В редакции гг. имя Воланд воспроизводилось полностью латиницей на его визитной карточке: "D-r Theodor Voland". В окончательном тексте Булгаков от латиницы отказался: Иван Бездомный на Патриарших запоминает только начальную букву фамилии - W ("дубль-ве").

«… ни на какую ногу описываемый не хромал, и росту был не маленького и не громадного, а просто высокого. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой золотые. Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с чёрным набалдашником в виде головы пуделя. По виду лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз чёрный, левый почему-то зелёный. Брови чёрные, но одна выше другой.» Описание, данное Воланду в романе, красноречиво. Однако не стоит забывать, что впоследствии у Воланда появляется хромота. И она является неотъемлемым атрибутом его внешности. Причин тут много. Но, особо стоит подчеркнуть то обстоятельство, что и Воланд, и вся его свита обладатели какого-то дефекта внешности.

Наличие дефектов внешности есть не более чем глумление над библейскими правилами, взятыми из Ветхого Завета, а также над правилами, установленными в христианской церкви. Как известно, события романа, происходившие в Москве, равно как и бал, проведённый Сатаной накануне Пасхи были ни чем иным, как масштабной чёрной мессой, посвящённой чёрной пасхе исходу сил зла в мире. Следовательно, и Воланд, и каждый из членов его свиты выполняли свою роль в этом «священнодействии», сатанинской литургии. Согласно книге Левит (гл. 21) не имеет права быть священником тот, у кого есть какой-либо физический недостаток, включая приобретённый. Как мы видим, Воланд на правах тёмного первосвященника имеет сразу несколько недостатков внешности: вставные зубы, кривой рот, разноцветные глаза, хромота.

Причём, надо отдать должное своеобразной «деликатности» Воланда в объяснении этой хромоты. Однако, согласно раввинской литературе, хромота дьявола отнюдь не ломота в костях (дух не может иметь телесные болезни), причина проще: на ангелов, как на содействующих Божественному священнодейству, распространены те же правила, что и на людей отсутствие дефектов, в том числе и внешности. А во время низвержения сатаны и его сподручных из Царства, сатана повредил ногу и тем самым лишился навсегда права участвовать в богослужении пред Богом. В Православии есть ещё одно правило, которое касается крови: в храме не должно более проливать кровь, ибо кровь Христова, пролитая на Голгофе, была последней кровавой жертвой во искупление человечества. Не случайно если у священника пойдет кровь, будет порез или произойдет что-то ещё, что вызовет кровотечение, священник обязан приостановить службу, выйти из храма, и только тогда, когда течение крови закончится, продолжить службу с места её остановки. На балу сатаны мы видим обратную картину: Маргарита натёрла ноги до крови, продолжает «священодействовать» как королева бала; барона Майгеля убивают и его кровь используется как вино причастия и т.д.

Воланд - сгусток противоречий, как и вся жизнь за все тысячелетия, которые осмысливает Булгаков. Воланд – «часть той силы, которая вечно хочет зла и совершает благо». Как в философии, так и в действиях Воланд противоречив, особенно когда речь касается нравственных вопросов. В одном он последователен - это в своем доброжелательном отношении к Мастеру и Маргарите (высокая оценка роли искусства, способного вопреки всем препятствиям нести людям правду и справедливость).

Для чего же в романе присутствует сатана и его свита? Воланд является в Москву не один, а в окружении свиты, что необычно для традиционного воплощения данного персонажа в литературе. Ведь обычно сатана предстает сам по себе, без сообщников. Для чего же в романе присутствует сатана и его свита? Все фокусы, эксцентрические номера показывают «демоны низшего порядка»: кот Бегемот, Коровьев, Азазелло и вампирша Гелла.

Фагот - чёрт, действующее лицо многих глав в этом романе, в которых проявляется «чёрная магия» во всей её красе. Такая заметность была, по всей видимости, вызвана отсутствием у Воланда желания непосредственно («собственноручно») исполнять задуманное зло, кару или даже благое деяние (например, воссоединение Мастера с Маргаритой, хотя там старалась уже вся «сатанинская компания»). В таких случаях лавры первенства передаются Фаготу, временно исполняющему роль «Главного злодея» или же «Чистильщика». «…На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый пиджачок… Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая. …усишки у него, как куриные перья, глазки маленькие, иронические и полупьяные, а брючки клетчатые, подтянутые настолько, что видны грязные белые носки.»

Истинный образ Фагота предстаёт перед нами в последней главе романа: тёмно- фиолетовый рыцарь с мрачным и неулыбающимся лицом. Нести повинность в образе чёрта-гаера он вынужден по причине весьма неудачного каламбура, сочинённого при рассуждениях о свете и тьме. Скорее всего, каламбур был настолько неудачен, что оказался богохульным. В наказание «…рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал…» (гл. 31) «Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, ответил Воланд, поворачивая к Маргарите свое лицо с тихо горящим глазом, его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал.»

Кот Бегемот – кот-оборотень и любимый шут Воланда, персонаж сатирический, так как представлен в виде толстого черного кота, который умеет говорить и вечно «валяет дурака». Изредка он превращается в худенького юношу. Имя Бегемот взято из ветхозаветной книги Еноха. Упоминалось морское чудовище Бегемот, обитающее в невидимой пустыне "на востоке от сада, где жили избранные и праведные". Кот Бегемот – мастер озорных проделок и розыгрышей. В свите он всего лишь любимый шут, потешающий князя Тьмы. Его действия в Москве разрушительны и, как правило, непоследовательны. Именно они и говорят о том, что в его образе заключено такое проявление зла, как хаос.

Бегемот один из подручных Воланда, предстающий в образе огромного чёрного кота. В Библии Бегемот приводится как пример непостижимости божественного творения; в то же время Бегемот одно из традиционных наименований демона, приспешника сатаны. Бегемот оборотень, может находиться в образе «громадного, как боров, чёрного кота с кавалерийскими усами, ходящего на задних лапах», но может также выступать в виде «низкорослого толстяка в рваной кепке», «с кошачьей рожей». В виде человека Бегемот устраивает переполох в здании Зрелищной инспекции, пожар в Торгсине и Доме Грибоедова, избивает Варенуху в общественном нужнике. Однако в подавляющем большинстве эпизодов выступает в кошачьем естестве, поражая людей совершенно человеческими манерами.

Азазелло – «демон безводной пустыни, демон-убийца». Имя Азазелло образовано Булгаковым от ветхозаветного имени Азазел (или Азазель). Вероятно, Булгакова «привлекло» сочетание в одном персонаже способности к обольщению и убийству. Именно за коварного обольстителя принимает Азазелло Маргарита во время их первой встречи в Александровском саду. Но главная функция Азазелло в романе связана с насилием. Он выбрасывает Степана Богдановича Лиходеева из Москвы в Ялту, изгоняет из Нехорошей квартиры дядю Михаила Александровича Берлиоза Поплавского, убивает из револьвера барона Майгеля.

Азазелло также изобрёл крем, который он дарит Маргарите. Крем этот так и называется «крем Азазелло». Волшебный крем не только дал Маргарите возможность становиться невидимой по желанию и способной летать, но и одаривает её новой, ведьминой красотой. В финале романа перемены, произошедшие с Азазелло, не изменили его облик, в отличие от других спутников Воланда. Это говорит о его особой преданности своему делу. Этот персонаж олицетворяет собой смерть..

Имя "Гелла" Булгаков почерпнул из статьи "Чародейство" Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона, где отмечалось, что на Лесбосе этим именем называли безвременно погибших девушек, после смерти ставших вампирами. Зеленоглазая красавица Гелла свободно перемещается по воздуху, тем самым обретая сходство и с ведьмой. Характерные черты поведения вампиров – щелканье зубами и причмокивание. Булгаков, возможно, позаимствовал этот образ из повести А.К. Толстого «Упырь». Там девушка-вампир поцелуем обращает в вампира своего возлюбленного – отсюда, очевидно, роковой для Варенухи поцелуй Геллы.

Вампиры – это традиционно низший разряд нечистой силы, поэтому можно предположить, что она самый младший член свиты. Ее отсутствие в прощальном полете над Москвой делает ее еще более таинственным персонажем. О ее роли в свите мы знаем лишь то, что она может выполнить все, что попросит ее хозяин. Таинственность – ее главное отличие.

Театральность. Многие исследователи романа Булгакова «Мастер и Маргарита» отмечают театральные, оперные мотивы в образе Воланда. Его образ наделен некими яркими, немного неестественными деталями одежды и поведения. Эффектные появления и неожиданные исчезновения, необычные костюмы, постоянное указание на его низкий голос бас вносят в его образ театральную яркость, элемент игры и актерства. «Чертовщина» В описании происходящих в романе событий постоянно повторяются слова, указывающие нам на темные силы. Начиная с самой первой главы, герои в своей речи повторяют имя черта: «бросить все к черту…», «Фу ты черт!», «А какого черта ему надо?», «Вот черт его возьми!», «Черт слышал все». Эта "чертовщина" повторяется на протяжении всего романа. Жители Москвы будто призывают сатану, и он не может отказаться от приглашения. Однако все эти мотивы темных сил связаны скорее не с самим Воландом, а с Москвой и москвичами.

Луна. На протяжении романа Воланда преследует луна. Ее свет всегда сопровождал представителей темных сил, ведь все их темные дела совершались под покровом ночи. Но в романе Булгакова луна приобретает иной смысл: она несет в себе разоблачающую функцию. В ее свете проявляются истинные качества людей и вершится правосудие. Свет Луны делает Маргариту ведьмой. Без нее даже волшебный крем Азазелло не возымел бы действия. Пудель. Пудель прямой намек на Мефистофеля - встречается в произведении несколько раз. В самой первой главе, когда величественный Воланд пожелал украсить собачьей головой рукоять своей трости-шпаги, в то время как Мефистофель сам влез в шкуру пуделя. Затем пудель появляется на подушечке, на которую ставит ногу Маргарита во время бала, и в золотом медальоне королевы.